Ржа

Как вы думаете, почему люди, посещающие выступления профессиональных юмористов (тех, у кого есть соответствующий статус, мандат и кредит от общественности и масс-медиа), вместо того чтобы дождаться какого-нибудь блестящего пируэта мысли, помирают со смеху над показанным со сцены пальчиком? (Чаще всего средним.) Отчего все в зале становятся на этих представлениях такими глупыми и малокультурными?

Полагаю, люди идут на юмористов вовсе не затем, чтобы оценивать их шуточки по реальному достоинству, проявлять тонкий вкус, чувство меры и прочие качества высокоразвитого индивидуума. Туда идут конкретно для того, чтобы заниматься ХОХОТАНИЕМ. В парикмахерскую ходят стричься, а на юмористов ходят РЖАТЬ. Из посетителей подобных мероприятий мало кто замечает, что смеяться там особо не над чем, что всё плоско, грубо и неостроумно. Потому что за чем пришли, тем и заняты, а происходящее на сцене особой важности не имеет. Можно сказать, что настоящая сцена там — в зрительном зале, а не на сценических подмостках. И, кстати, услышь эти старательные хохотуны все те же старые анекдоты где-нибудь у себя на работе — вряд ли они станут так же содрогаться от смеха. На работу ведь ходят работать, а не хохотать.

То же самое можно сказать про случаи благосклонного восприятия и принятия всяческой обскурантистской дребедени людьми, имеющими порой очень и очень неплохое образование. Ведь никак не для применения своих научных знаний они являются на лекции разнообразных шарлатанов, на сеансы коллективной гипнотерапии или сектантские радения. Это люди, которые в институт свой академический ходят предаваться науке, а к парапсихологам — предаваться АНТИнауке. В церковь они заходят грехи ЗАМАЛИВАТЬ, а в весёлые дома — грехи НАКАПЛИВАТЬ. Дома они жёны и мужья, а в командировках — холостые. И так далее до самого конца.

Что сие показывает нам? Как минимум то, что человеку свойственно играть роли, которые друг другу полностью противоречат; то, что ему вообще чрезвычайно свойственно играть роли и впадать в лицедейство по самому разному поводу. Иначе говоря, индивидуальная человеческая жизнь есть сложное переплетение многоразличных игровых миров, ходов, уровней, комнат и этажей.

Ходы мы, в принципе, вольны делать какие угодно, НО, как и в настольной или компьютерной игре, неудачный ход может отбросить назад, сбросить вниз и привести к проигрышу. А удачный иной раз ведёт к победному прорыву, взлёту на новый уровень, триумфальному успеху.

Да. Хорошо бы составить карту «минных полей», «трамплинов» и «кротовых нор» этого пространства…

Вилла

В лучах послеполуденного солнца, которого было много в гостиной с большими окнами голландской расстекловки, на тарелке из тонкого фарфора влажно поблёскивала виноградная гроздь аметистового оттенка. Фигурка довольно бугристого хамелеона из содалита расположилась рядом, словно уменьшенная копия виноградной грозди. Постамент — палисандровый столик — был столь же блестящ, но гораздо дороже. А над ним, на розовато-коричневых виниловых обоях под свиную кожу, в тёмной рамке из вишни красовалась факсимильная копия литографии Эшера «Натюрморт с зеркалом».
Виноград был немецкий, сорта «декора»; тарелка, расписанная золотым по тёмно-синему, — фирмы «Даймар»… А что было видно из окон, если смотреть прямо на небольшой фонтан в двадцати метрах напротив, от которого лучами расходились терракотового цвета набивные дорожки между изумрудными газонами?
Более всего взор притягивала фонтанная скульптура из белого мрамора с бледно-фиолетовыми прожилками — обнажённая наяда Сиринкс, чем-то похожая на брекеровских героинь, однако без свойственной им лапидарности. Взгляд и руки каменной женщины, в свою очередь, тянулись к ветвям сирени, росшей по периметру усадьбы и покрытой тяжёлыми густо-лиловыми соцветиями.
Такой же мраморный, но коричневатый Пан пристально смотрел на нимфу с обросшей плющом высокой каменной террасы, отделённой цветником от левого крыла дома. Окаймлявшая террасу балюстрада из белого с бурыми вкраплениями мрамора плавно спускалась по изогнутой полукругом мраморной лестнице к кустам туи и самшита.
Среди кустов и травы лежали крупные природные камни, а центральное место занимала композиция из разноцветного щебня в виде пологого конуса, по поверхности которого шла спиралью от вершины к подножию багрово-красная надпись.